Святый Боже... Яви милость, пошли смерть. Ну что тебе стОит? Не для себя ведь прошу!
История о мирной жизни Роты Смерти (варнинг: под катом - сортирный юмор, шутки на грани фола и перепевы бородатых анекдотов)
Когда ужасные и кровопролитные сражения сменялись недолгим миром, в крепости-монастыре Кровавых Ангелов на Ваале воцарялись размеренные и монотонные будни. Капеллан Лемартес творил молитву, сбрасывал доспех, надевал длинную черную ночнушку, ложился в койку, окруженную стазис-полем, и погружался в сон.
А примерно через неделю мирной жизни Рота Смерти начинала изнывать от скуки и искать себе развлечений.
Обычно все начиналось с того, что со складов исчезали различные предметы. Состав уворованного, как правило, казался совершенно алогичным и непредсказуемым. Однажды, например, пропали:
- ящик ремонтной пасты для доспехов;
- три простыни;
- 8 метров колодезных цепей;
- упаковка мыла (связки веревок, лежащие рядом, остались нетронутыми);
- 5 пачек растворимых шипучих витаминных таблеток.
Узнав об этих пропажах, боевые братья понимали, что скоро Рота Смерти начнет развлекаться - и вся обитель переходила в режим, близкий к чрезвычайному положению.
Меры предосторожности были небеспочвенны: шутки Роты Смерти были исключительно дурного тона и, хотя не несли вреда здоровью и жизни остальных боевых братьев, существенно подрывали мораль и нравственность на территории крепости-монастыря.
Четверо братьев из Роты Смерти беспорядочно носились по обители, размахивая пиломечами, рыча и завывая. Через некоторое время они открыли, что, если сунуть в рот кусок мыла, из-под забрала можно пускать пену... а, если к мылу добавить растворимые таблетки - пена будет лететь хлопьями. Достигнутый эффект (встречные боевые братья шарахались от них, пугаясь до мокрого доспеха) заставлял шутников забыть даже об омерзительном вкусе этой жуткой смеси.
Через некоторое время выяснилась судьба пропавших простыней и колодезных цепей. По ночам еще трое братьев из Роты Смерти, накинув на себя простыни, звеня цепями и жалобно стеная, бродили по коридорам крепости-монастыря - и горе тем, кто отваживался в это время выйти по неотложной надобности: его преследовали до самого места уединения, а потом, остановившись на пороге, на три голоса давали полезные советы, не позволяя сосредоточиться.
Еще один кусок цепи был найден натянутым поперек выхода из ангара, служившего пристанищем для достопочтенных братьев-дредноутов... Цепь натянули очень удачно - как раз в то время, когда дредноуты в колонну по одному выходили на утреннее построение. Чтобы разобрать ругающуюся и дрыгающую конечностями керамитовую кучу-малу потребовалось четыре часа и два десятка сервиторов.
Но это было только началом потехи.
Единственными из всего Ордена, кого миновали шутки обреченных Астартес, были:
- магистр Данте (его не трогали, потому что даже у несчастных жертв Черной Ярости сохранялось стойкое чинопочитание и пиетет к начальству);
- Асторат (с ним шутки были плохи, потому что Избавитель Заблудших был начисто лишен чувства юмора, и единственным ответом на подобные провокации стал бы удар его огромного топора);
- Верховный служитель Сангвиния брат Корбуло (однажды несколько Астартес из Роты Смерти попытались пошутить с ним - в ответ хранитель Грааля пришел в состояние шока и так отлупил их священной чашей, что приколисты едва унесли ноги, боязливо оглядываясь и бормоча: "А говорят - мы сумасшедшие..." С тех пор Рота Смерти старательно обходила брата Корбуло стороной.)
а особой любовью отторгнутых от Ордена космодесантников по непонятной причине пользовался либрариум в целом и лично старший библиарий Мефистон.
Состав Роты Смерти постоянно менялся - но шутка, жертвой которой становился старший библиарий, оставалась неизменной. Двое или трое отверженных братьев бесшумно подкрадывались к Мефистону... задирали ему подол, подпрыгивали на месте и уносились прочь, истошно вереща, словно увидели варп-те-какой ужас. Мефистон, считавший, что его фигура - одна из самых красивых и гармоничных в Ордене, приходил в неописуемую ярость. Особенно злило его то, что:
- эти ненормальные проделывали подобное безобразие при всех;
- после таких шуток боевые братья, ставшие свидетелями непотребства, начинали заключать пари о том, чтО же такое у него под одеянием могло так напугать бедных психов (а апотекарии, доподлинно знавшие, что никаких ужасов там нет - напротив, вполне обычные, длинные и стройные ноги - хранили многозначительное молчание).
Через некоторое время похищенные простыни становились переходящим предметом в Роте Смерти. Один из боевых братьев, потратив на это почти всю уворованную ремонтную пасту, вылепил и прикрепил к своему доспеху сначала одну анатомическую подробность (размером как минимум с болт-пистолет и в боевом положении), а потом, решив, что ее надо как-то уравновесить, добавил "чашки" на кирасе - огромные и асимметричные, как на картинах древнего, еще доимперских времен, художника Пикассо. Накинув поверх доспеха одну из простыней, он среди бела дня таился в укромных уголках обители, а, увидев проходящего мимо боевого брата, сначала свистел, чтобы привлечь внимание, а потом - широко распахивал простыню, и, если жертва столбенела на месте - радовался, как ребенок.
Еще двое боевых братьев, накинув простыни, садились в засаду в кустах по обе стороны дорожки, ведущей в оружейную. СтОило на дорожке появиться одинокому боевому брату - эти двое вылетали из кустов, махая простынями, как крыльями, и голося:
- МУЖИ-И-ИК!!! ТЫ ЧЕГО-О-О-О???
От неожиданности боевые братья подпрыгивали на месте и яростно ругались - а шутники были очень довольны... Так и продолжалось, пока однажды на дорожке не показался благовоспитанный скаут Лукреций.
Брат-скаут Лукреций, несший беспорочную службу в 10-й Роте под началом капитана Борджио, пользовался всеобщей любовью за привлекательную (даже на общем ангелоподобном фоне) внешность, которая сочеталась со спокойным нравом, невозмутимостью и присутствием духа, которого он не терял в любой ситуации.
Когда на него выпрыгнули из кустов и заголосили:
- МУЖИ-И-ИК!!! ТЫ ЧЕГО-О-О-О???
Лукреций не застыл на месте и не стал ругаться. Он взглянул на шутников красивыми карими глазами и негромко поинтересовался:
- А вы-то сами - чего?
Астартес из Роты Смерти на секунду замерли и переглянулись.
- А правда... - протянул один.
- Чего это мы? - с некоторым недоумением подхватил другой.
Шутники снова переглянулись, опустили руки, смущенно произнесли:
- Ну... извиняй, браток
и разошлись каждый в свой куст.
Потеха набирала обороты, и, когда все боевые братья начинали опасаться лишний раз покинуть кельи-казармы, а магистра переставали развлекать истошные вопли старшего библиария (Мефистон, увидев крадущихся к нему братьев из Роты Смерти, понимал, чем это закончится, и начинал орать: "Отстаньте от меня! Идиоты!!! Психи ненормальные!!!" - но это его ни от чего не спасало), Данте, прихватив с собой Мефистона (как одного из пострадавших) шел будить Лемартеса.
Капеллан обычно пробуждался от щелчка установки, отключавшей стазис-поле, окружавшее его койку. Открывал глаза, видел стоящих у койки мрачного Данте и нервно кусающего губы Мефистона, все понимал, но на всякий случай осведомлялся:
- Опять мои сумасшедшенькие беспредел устроили?
Магистр и библиарий кивали. Лемартес вылезал из койки, потягивался, и шел приводить себя в порядок, по дороге попросив распорядиться насчет "Завтрака. И кофию".
Приняв душ, мурлыкая себе под нос нечто духовное, капеллан завтракал, усиживал трехлитровую бадейку кофе, пеняя подававшим завтрак сервиторам, что "нормальный кофий так никто варить и не научился", после чего вздыхал, облачался в доспех, брал Кровавый Крозиус (полезную вещицу, выданную ему самим Асторатом как раз для подобных случаев) и шел наводить порядок.
И уже к вечеру того же дня Рота Смерти начинала вести себя тихо и благопристойно, а весь личный состав вздыхал с облегчением. До следующих боевых действий и кратких дней мирной жизни.
Когда ужасные и кровопролитные сражения сменялись недолгим миром, в крепости-монастыре Кровавых Ангелов на Ваале воцарялись размеренные и монотонные будни. Капеллан Лемартес творил молитву, сбрасывал доспех, надевал длинную черную ночнушку, ложился в койку, окруженную стазис-полем, и погружался в сон.
А примерно через неделю мирной жизни Рота Смерти начинала изнывать от скуки и искать себе развлечений.
Обычно все начиналось с того, что со складов исчезали различные предметы. Состав уворованного, как правило, казался совершенно алогичным и непредсказуемым. Однажды, например, пропали:
- ящик ремонтной пасты для доспехов;
- три простыни;
- 8 метров колодезных цепей;
- упаковка мыла (связки веревок, лежащие рядом, остались нетронутыми);
- 5 пачек растворимых шипучих витаминных таблеток.
Узнав об этих пропажах, боевые братья понимали, что скоро Рота Смерти начнет развлекаться - и вся обитель переходила в режим, близкий к чрезвычайному положению.
Меры предосторожности были небеспочвенны: шутки Роты Смерти были исключительно дурного тона и, хотя не несли вреда здоровью и жизни остальных боевых братьев, существенно подрывали мораль и нравственность на территории крепости-монастыря.
Четверо братьев из Роты Смерти беспорядочно носились по обители, размахивая пиломечами, рыча и завывая. Через некоторое время они открыли, что, если сунуть в рот кусок мыла, из-под забрала можно пускать пену... а, если к мылу добавить растворимые таблетки - пена будет лететь хлопьями. Достигнутый эффект (встречные боевые братья шарахались от них, пугаясь до мокрого доспеха) заставлял шутников забыть даже об омерзительном вкусе этой жуткой смеси.
Через некоторое время выяснилась судьба пропавших простыней и колодезных цепей. По ночам еще трое братьев из Роты Смерти, накинув на себя простыни, звеня цепями и жалобно стеная, бродили по коридорам крепости-монастыря - и горе тем, кто отваживался в это время выйти по неотложной надобности: его преследовали до самого места уединения, а потом, остановившись на пороге, на три голоса давали полезные советы, не позволяя сосредоточиться.
Еще один кусок цепи был найден натянутым поперек выхода из ангара, служившего пристанищем для достопочтенных братьев-дредноутов... Цепь натянули очень удачно - как раз в то время, когда дредноуты в колонну по одному выходили на утреннее построение. Чтобы разобрать ругающуюся и дрыгающую конечностями керамитовую кучу-малу потребовалось четыре часа и два десятка сервиторов.
Но это было только началом потехи.
Единственными из всего Ордена, кого миновали шутки обреченных Астартес, были:
- магистр Данте (его не трогали, потому что даже у несчастных жертв Черной Ярости сохранялось стойкое чинопочитание и пиетет к начальству);
- Асторат (с ним шутки были плохи, потому что Избавитель Заблудших был начисто лишен чувства юмора, и единственным ответом на подобные провокации стал бы удар его огромного топора);
- Верховный служитель Сангвиния брат Корбуло (однажды несколько Астартес из Роты Смерти попытались пошутить с ним - в ответ хранитель Грааля пришел в состояние шока и так отлупил их священной чашей, что приколисты едва унесли ноги, боязливо оглядываясь и бормоча: "А говорят - мы сумасшедшие..." С тех пор Рота Смерти старательно обходила брата Корбуло стороной.)
а особой любовью отторгнутых от Ордена космодесантников по непонятной причине пользовался либрариум в целом и лично старший библиарий Мефистон.
Состав Роты Смерти постоянно менялся - но шутка, жертвой которой становился старший библиарий, оставалась неизменной. Двое или трое отверженных братьев бесшумно подкрадывались к Мефистону... задирали ему подол, подпрыгивали на месте и уносились прочь, истошно вереща, словно увидели варп-те-какой ужас. Мефистон, считавший, что его фигура - одна из самых красивых и гармоничных в Ордене, приходил в неописуемую ярость. Особенно злило его то, что:
- эти ненормальные проделывали подобное безобразие при всех;
- после таких шуток боевые братья, ставшие свидетелями непотребства, начинали заключать пари о том, чтО же такое у него под одеянием могло так напугать бедных психов (а апотекарии, доподлинно знавшие, что никаких ужасов там нет - напротив, вполне обычные, длинные и стройные ноги - хранили многозначительное молчание).
Через некоторое время похищенные простыни становились переходящим предметом в Роте Смерти. Один из боевых братьев, потратив на это почти всю уворованную ремонтную пасту, вылепил и прикрепил к своему доспеху сначала одну анатомическую подробность (размером как минимум с болт-пистолет и в боевом положении), а потом, решив, что ее надо как-то уравновесить, добавил "чашки" на кирасе - огромные и асимметричные, как на картинах древнего, еще доимперских времен, художника Пикассо. Накинув поверх доспеха одну из простыней, он среди бела дня таился в укромных уголках обители, а, увидев проходящего мимо боевого брата, сначала свистел, чтобы привлечь внимание, а потом - широко распахивал простыню, и, если жертва столбенела на месте - радовался, как ребенок.
Еще двое боевых братьев, накинув простыни, садились в засаду в кустах по обе стороны дорожки, ведущей в оружейную. СтОило на дорожке появиться одинокому боевому брату - эти двое вылетали из кустов, махая простынями, как крыльями, и голося:
- МУЖИ-И-ИК!!! ТЫ ЧЕГО-О-О-О???
От неожиданности боевые братья подпрыгивали на месте и яростно ругались - а шутники были очень довольны... Так и продолжалось, пока однажды на дорожке не показался благовоспитанный скаут Лукреций.
Брат-скаут Лукреций, несший беспорочную службу в 10-й Роте под началом капитана Борджио, пользовался всеобщей любовью за привлекательную (даже на общем ангелоподобном фоне) внешность, которая сочеталась со спокойным нравом, невозмутимостью и присутствием духа, которого он не терял в любой ситуации.
Когда на него выпрыгнули из кустов и заголосили:
- МУЖИ-И-ИК!!! ТЫ ЧЕГО-О-О-О???
Лукреций не застыл на месте и не стал ругаться. Он взглянул на шутников красивыми карими глазами и негромко поинтересовался:
- А вы-то сами - чего?
Астартес из Роты Смерти на секунду замерли и переглянулись.
- А правда... - протянул один.
- Чего это мы? - с некоторым недоумением подхватил другой.
Шутники снова переглянулись, опустили руки, смущенно произнесли:
- Ну... извиняй, браток
и разошлись каждый в свой куст.
Потеха набирала обороты, и, когда все боевые братья начинали опасаться лишний раз покинуть кельи-казармы, а магистра переставали развлекать истошные вопли старшего библиария (Мефистон, увидев крадущихся к нему братьев из Роты Смерти, понимал, чем это закончится, и начинал орать: "Отстаньте от меня! Идиоты!!! Психи ненормальные!!!" - но это его ни от чего не спасало), Данте, прихватив с собой Мефистона (как одного из пострадавших) шел будить Лемартеса.
Капеллан обычно пробуждался от щелчка установки, отключавшей стазис-поле, окружавшее его койку. Открывал глаза, видел стоящих у койки мрачного Данте и нервно кусающего губы Мефистона, все понимал, но на всякий случай осведомлялся:
- Опять мои сумасшедшенькие беспредел устроили?
Магистр и библиарий кивали. Лемартес вылезал из койки, потягивался, и шел приводить себя в порядок, по дороге попросив распорядиться насчет "Завтрака. И кофию".
Приняв душ, мурлыкая себе под нос нечто духовное, капеллан завтракал, усиживал трехлитровую бадейку кофе, пеняя подававшим завтрак сервиторам, что "нормальный кофий так никто варить и не научился", после чего вздыхал, облачался в доспех, брал Кровавый Крозиус (полезную вещицу, выданную ему самим Асторатом как раз для подобных случаев) и шел наводить порядок.
И уже к вечеру того же дня Рота Смерти начинала вести себя тихо и благопристойно, а весь личный состав вздыхал с облегчением. До следующих боевых действий и кратких дней мирной жизни.
@темы: вторчество, Быт, нравы и все такое, истории, WH40K
-
-
10.09.2010 в 00:44-
-
10.09.2010 в 00:45*Нервно оглядываюсь по сторонам,смотрю в шкафу и под кроватью....
-
-
10.09.2010 в 00:50-
-
11.09.2010 в 15:23Да-да-да.
"А на этой фотке у Сэта и рожа злее, а аугметики больше, и вообще он гора-аздо симпатишнее" (с)
-
-
11.09.2010 в 15:23О. Тебе тоже попался "Супер-батюшка"?
Имхо - вылитый Лемартес.