Святый Боже... Яви милость, пошли смерть. Ну что тебе стОит? Не для себя ведь прошу!
Финал 24-й главы. Под катом - момент истины. 
Яснее, правда, ничего не становится. 
Пария (LVII)
- Мы сделали несколько предварительных тестов, - произнес Хоуди. – И, как мы полагаем, она – темная душа. Особый фрагмент генома, возможно, созданный селекцией, но однозначно не искусственного происхождения. И не подделка. Король знает свое дело.
- Король, пароль, играет роль, - произнес Понтифик, пуская слюни на свою шелковую фелонь.
- С Вашего позволения, мы приступим к испытанию? – настойчиво спросил Хоуди.
- Розовые черви в сердце, которое старается не биться, чтобы никто не понял, какую мелодию оно выстукивает, - отозвался Понтифик, с истерической суетливостью шлепая руками по подлокотникам трона. Каждое слово давалось ему с большим трудом – похоже, одновременно с разговором он пытался запеть.
- Исповедник, посредники здесь, - кашлянув, произнес один из священников.
Мы оглянулись. За решетчатыми деревянными дверцами в дальнем конце помещения зажегся свет и в кабинках за ними появились три фигуры – скорее всего, они вошли из соседнего помещения, которое находилось по ту сторону стены. Это были лишь неясные, гуманоидных очертаний, силуэты на фоне решеток; они видели нас, но мы не могли полностью рассмотреть их.
Вместе с тем, я была практически уверена, что они – не люди. Возможно, это была лишь игра света и теней – но они казались чересчур высокими.
Один из них заговорил. Из динамика, вмонтированного в решетчатую дверь, раздался голос - глубокий и холодный, словно океанская пучина,
- Выражаем недовольство, - произнес он. – Вы должны были начинать совет без нас.
- Динь-дон, - бормотал Понтифик, - Дурачки-чки-чки…
Им все больше овладевало нервное возбуждение. Он хлопал в ладоши, его голова яростно тряслась. Похоже, он по-прежнему не мог сфокусировать взгляд на чем-то определенном. Внезапно я почувствовала вонь – кажется, он обделался. Два священника подошли, чтобы сделать укол ему в шею.
- Мы не начинали, - ответил Хоуди, поворачиваясь к решетчатым дверцам, - …потому что собрались совсем недавно. Понтифик только что прибыл, и мы дали ему время, чтобы устроиться. И никакие дела не делались и не будут делаться без Вашего присутствия.
- Эта мелкая самка – и есть та, кого мы вызвали для испытания? – его голос был даже ниже, чем первый, если такое вообще возможно.
- Она заслуживает вашего внимания, - заверил Хоуди.
- Нет, - возразил первый. – Она – не темная душа. Даже когда носит ограничитель – мы измерили и увидели это. Она – всего лишь пустая. Ваш поставщик ввел вас в заблуждение.
- И его следовало бы наказать за это, – подхватил второй.
- Полагаю, ее по крайней мере стОит испытать, - заметил Хоуди.
- Ты заставляешь нас терять время, мы теряем терпение, - произнесла третья фигура за решетчатой дверью.
- Молоко! – неожиданно завопил Понтифик. – Сотня тысяч серебряных глаз, и все смотрят вниз! Слово, которое значит «слово».
- Он точно здесь? – прорычала одна из теней. – Он испортит нам все дело. Он сумасшедший. Хватит испытывать наше терпение сво…
- Он видит, - ответил Хоуди, бесцеремонно прервав низкий голос собеседника. – Его разум освобожден от оков, потому что ему позволено видеть – и именно его зрение ведет нас. Будь он безумен или искажен, его, при всем уважении, не стали бы держать здесь, даже спрятав в святая святых Экклезиархии. Мы не стали бы терпеть его за то, что когда-то он был доблестнейшим из наших вождей. Мы воздаем ему почести, потому что он таков и сейчас. Он видит то, чего не можем видеть мы. Он – величайший из нас, и да будет Вам стыдно за то, что Вы не видите его подлинной ценности. Ваш повелитель понял бы ее вне всякого сомнения. Он измыслил бы новое слово, неповторимое, единственное в своем роде - чтобы почтить его.
- Не злоупотребляй… - начала одна из фигур.
- Ведите себя достойно, - парировал Хоуди. – Вы здесь потому, что мы вам позволили. Вы должны выполнять наши условия. Вы – всего лишь посредники. И иногда Вы забываетесь.
- Тогда испытай ее, - согласилась первая тень. – Испытай, если хочешь. Докажи, что мы неправы. Но она – лгунья и мошенница. Это мы точно знаем.
- В самом деле? – с сомнением произнес Хоуди.
- Она говорит, что ее зовут Элизабета Биквин, - произнесла первая тень. – Элизабета Биквин была парией, неприкасаемой, и служила в свите инквизитора Грегора Эйзенхорна. Она родилась на Бонавентуре около 210 и умерла на Дюрере в 386, больше сотни лет назад.
Яснее, правда, ничего не становится. Пария (LVII)
- Мы сделали несколько предварительных тестов, - произнес Хоуди. – И, как мы полагаем, она – темная душа. Особый фрагмент генома, возможно, созданный селекцией, но однозначно не искусственного происхождения. И не подделка. Король знает свое дело.
- Король, пароль, играет роль, - произнес Понтифик, пуская слюни на свою шелковую фелонь.
- С Вашего позволения, мы приступим к испытанию? – настойчиво спросил Хоуди.
- Розовые черви в сердце, которое старается не биться, чтобы никто не понял, какую мелодию оно выстукивает, - отозвался Понтифик, с истерической суетливостью шлепая руками по подлокотникам трона. Каждое слово давалось ему с большим трудом – похоже, одновременно с разговором он пытался запеть.
- Исповедник, посредники здесь, - кашлянув, произнес один из священников.
Мы оглянулись. За решетчатыми деревянными дверцами в дальнем конце помещения зажегся свет и в кабинках за ними появились три фигуры – скорее всего, они вошли из соседнего помещения, которое находилось по ту сторону стены. Это были лишь неясные, гуманоидных очертаний, силуэты на фоне решеток; они видели нас, но мы не могли полностью рассмотреть их.
Вместе с тем, я была практически уверена, что они – не люди. Возможно, это была лишь игра света и теней – но они казались чересчур высокими.
Один из них заговорил. Из динамика, вмонтированного в решетчатую дверь, раздался голос - глубокий и холодный, словно океанская пучина,
- Выражаем недовольство, - произнес он. – Вы должны были начинать совет без нас.
- Динь-дон, - бормотал Понтифик, - Дурачки-чки-чки…
Им все больше овладевало нервное возбуждение. Он хлопал в ладоши, его голова яростно тряслась. Похоже, он по-прежнему не мог сфокусировать взгляд на чем-то определенном. Внезапно я почувствовала вонь – кажется, он обделался. Два священника подошли, чтобы сделать укол ему в шею.
- Мы не начинали, - ответил Хоуди, поворачиваясь к решетчатым дверцам, - …потому что собрались совсем недавно. Понтифик только что прибыл, и мы дали ему время, чтобы устроиться. И никакие дела не делались и не будут делаться без Вашего присутствия.
- Эта мелкая самка – и есть та, кого мы вызвали для испытания? – его голос был даже ниже, чем первый, если такое вообще возможно.
- Она заслуживает вашего внимания, - заверил Хоуди.
- Нет, - возразил первый. – Она – не темная душа. Даже когда носит ограничитель – мы измерили и увидели это. Она – всего лишь пустая. Ваш поставщик ввел вас в заблуждение.
- И его следовало бы наказать за это, – подхватил второй.
- Полагаю, ее по крайней мере стОит испытать, - заметил Хоуди.
- Ты заставляешь нас терять время, мы теряем терпение, - произнесла третья фигура за решетчатой дверью.
- Молоко! – неожиданно завопил Понтифик. – Сотня тысяч серебряных глаз, и все смотрят вниз! Слово, которое значит «слово».
- Он точно здесь? – прорычала одна из теней. – Он испортит нам все дело. Он сумасшедший. Хватит испытывать наше терпение сво…
- Он видит, - ответил Хоуди, бесцеремонно прервав низкий голос собеседника. – Его разум освобожден от оков, потому что ему позволено видеть – и именно его зрение ведет нас. Будь он безумен или искажен, его, при всем уважении, не стали бы держать здесь, даже спрятав в святая святых Экклезиархии. Мы не стали бы терпеть его за то, что когда-то он был доблестнейшим из наших вождей. Мы воздаем ему почести, потому что он таков и сейчас. Он видит то, чего не можем видеть мы. Он – величайший из нас, и да будет Вам стыдно за то, что Вы не видите его подлинной ценности. Ваш повелитель понял бы ее вне всякого сомнения. Он измыслил бы новое слово, неповторимое, единственное в своем роде - чтобы почтить его.
- Не злоупотребляй… - начала одна из фигур.
- Ведите себя достойно, - парировал Хоуди. – Вы здесь потому, что мы вам позволили. Вы должны выполнять наши условия. Вы – всего лишь посредники. И иногда Вы забываетесь.
- Тогда испытай ее, - согласилась первая тень. – Испытай, если хочешь. Докажи, что мы неправы. Но она – лгунья и мошенница. Это мы точно знаем.
- В самом деле? – с сомнением произнес Хоуди.
- Она говорит, что ее зовут Элизабета Биквин, - произнесла первая тень. – Элизабета Биквин была парией, неприкасаемой, и служила в свите инквизитора Грегора Эйзенхорна. Она родилась на Бонавентуре около 210 и умерла на Дюрере в 386, больше сотни лет назад.
-
-
13.02.2014 в 00:26-
-
13.02.2014 в 23:10-
-
13.02.2014 в 23:11Вот и у меня возникла такая мысль.
Однако, думаю, что даже если в такой - на это мало кто обращает внимание (от религиозного фанатизма и стрессов у паствы здОрово закладывает уши. А если стоять достаточно близко - дак система звукоусиления гремит так, что ничего не разобрать)
-
-
13.02.2014 в 23:29Точно. Тут главное удержать благочестивую интонацию, а всё остальное сделает усилитель
-
-
14.02.2014 в 01:37-
-
14.02.2014 в 21:36Ну, лови.
читать дальше
-
-
14.02.2014 в 21:37Мне кучу времени приходится тратить на то, чтобы выяснить у западных варваров-меломанов, что именно подразумевал Пол Макартни, сказав ту или иную фразу в 1985 году, когда у него отрубился микрофон
Так это ж челлендж - будь здоров.
-
-
14.02.2014 в 21:41Имхо, в контексте речь скорее о том, что она - не то, что все ожидали.