Святый Боже... Яви милость, пошли смерть. Ну что тебе стОит? Не для себя ведь прошу!
...окончания "ежегодной дрючки Хаоса"
(теперь до следующей дрючки Хаос будет писать мне "письма нежные" и изводить напоминаниями о себе и своих потребностях)
продолжу перевод
Остров доктора Байла или Брат Рафен в тылу врага (X)
ПОМНЯ СЛОВА Тарика, Рафен активировал каталептический узел, имплантированный в кору его мозга, и заскользил по тонкой грани между сном и бодрствованием – странное, хотя и давно знакомое ощущение. Ход времени, казалось, ускорился; часы сжимались в мгновения. Холодный луч лунного света, проходя в отверстие – похоже, пулевое – в крыше его камеры, медленно, но неотвратимо продвигался по металлическому полу тесной клетки; Кровавый Ангел следил за ним. Позади темной стороны луны, посылавшей этот отраженный свет, скрывались, чтобы не быть обнаруженными, крейсеры его Ордена и верных союзников – Флэш Тиреров. У них ушло бы менее двенадцати минут, чтобы покинуть свое укрытие и начать бомбардировку этого места с высокой орбиты. Возможно, последним, что он услышит, будет шипящий визг падающих снарядов - а потом его поглотит ад термоядерного взрыва.
Рафен отогнал эту мрачную мысль, про себя помянув недобрым словом Орла Рока: Тарик словно заразил его своим пессимизмом. Жгучая боль от паразита притихла, сменившись тупым, ноющим ощущением, слабой ритмичной пульсацией – это билось сердце личинки – и едва заметным подрагиванием под ребрами, среди которых она была заключена как в клетке. Он вновь поклялся себе, что удалит эту тварь из своего тела – ножом, лазером, или огнем – если что-то из этого окажется под рукой.
Лунный луч потускнел и постепенно исчез, стены камеры уже не обжигали холодом, медленно занималась заря. Рафен осторожно начал серию ментальных упражнений, подавая разуму команды, которые возвращали каталептический узел в «спящее» состояние, и возвращали мозг к обычной активности. Работающий «на полную мощность» каталептический узел позволял Астартес обходиться без сна; благодаря этому органу, словно разделявшему человеческий мозг на секторы, одни участки серого вещества отключались в то время, как другие оставались активными. Он чувствовал, как его тело медленно возвращается из оцепенения «недосна»; ощущения напоминали выныривание на поверхность из глубокой воды, и он непроизвольно поморщился, вспоминая те испытания, что ему пришлось перенести в океане.
Рафен поднялся на ноги и вышел на середину камеры. Там он остановился, затаив дыхание, вслушиваясь.
После того, как его бросили в эту клетку и заперли, Кровавый Ангел проводил долгие часы, исследуя каждую часть ее поверхности: это было отличным способом занять себя и отрешиться от боли, которую причинял паразит. Рафен осмотрел каждый темный угол, каждый сварной шов, каждую заклепку на металле, каждое пятно ржавчины, каждую изъеденную коррозией головку болта, узнал точные размеры своей тюрьмы и постарался найти в ней слабые места. Но внешний вид этой конструкции был обманчив – она оказалась гораздо надежнее. Камеры в этой яме были сделаны из грузовых контейнеров, которые использовались для космических перевозок – и были рассчитаны на то, чтобы выдержать крушение транспортировавшего их корабля, экстремально-высокие или низкие температуры глубокого космоса. Ржавые полосы коррозии были только внешними дефектами и могли разве что обмануть проверхностного наблюдателя… или успокоить пленников ложными надеждами. Рафен спрашивал себя, не был ли такой эффект планом самого Фабия Байла. Возможно, он намеренно приказал сделать так, чтобы эти клетки выглядели старыми и полуразвалившимися, чтобы заключенные в них боевые братья тратили оставшиеся у них силы на бесплодные попытки к бегству? Кровавый Ангел представил тюремный комплекс в виде огромного игрового поля, где пленники были пешками, которыми Байл играл для собственного извращенного удовольствия.
Неожиданно он услышал слабый шум движения. Глухой звук шагов со странным металлическим лязганием - кто-то неторопливо двигается вдоль каменной баллюстрады. Остановка. Сердитое, напряженное шипение и булькающие звуки. Рафен ухмыльнулся и двинулся к люку.
Из металлической стены примерно на высоте его живота торчал короткий отрезок железной трубы. Ее конец покрывала корка засохшего серого вещества, участок пола под трубой казался светлее остальной поверхности.
Эта система подачи корма мало отличалась от тех, что использовали на фермах гроксов или в конюшнях гиппинов. Рафен вспомнил предостережения о наркотиках, которые мутанты подмешивают в пищу; он не собирался принимать в этом участие. Во время своего каталептического полусна Рафен перевел в рабочий режим и другие органы, имплантированные в его организм. Железы Белчера у него во рту слегка увеличились в размерах от яда; подобно выделяющим яд органам некоторых рептилий, они вырабатывали отравляющую жидкость, которая могла действовать как концентрированная кислота. Железы работали не слишком быстро – но в подходящих условиях кислотой можно было с близкого расстояния плюнуть в лицо противнику, или выпустить на оковы или решетку, прожигая металл. Использование имплантов не было слишком распространено в его Ордене – боевые братья считали недостойным пользоваться ими в поединке один-на-один – но это было не запрещено, когда представлялась подходящая возможность.
Рафен понимал, что именно сейчас – это подходящее время: все резервы его организма постепенно истощались попытками сопротивления отродью, которое паразитировало в нем - и знал, что у него не будет возможности восстановить их. Кислота вряд ли будет по-настоящему эффективной против замка, запиравшего люк, или против бронированного стекла - но, может быть, сможет ослабить крепление, которое держит трубу в стене. Кровавый Ангел срыгнул и плюнул кислотой на сварной узел, с удовлетворением услышав шипение растворяющегося металла.
Лязгающие шаги приближались. По его подсчетам это был сервитор, который нес огромную емкость с кормовой массой, под охраной трех мутантов-сростков. От сварных швов поднимались тонкие струйки едкого дыма, Рафен проверил соединение. Труба дрожала и шаталась. Сработало!
продолжу перевод
Остров доктора Байла или Брат Рафен в тылу врага (X)
ПОМНЯ СЛОВА Тарика, Рафен активировал каталептический узел, имплантированный в кору его мозга, и заскользил по тонкой грани между сном и бодрствованием – странное, хотя и давно знакомое ощущение. Ход времени, казалось, ускорился; часы сжимались в мгновения. Холодный луч лунного света, проходя в отверстие – похоже, пулевое – в крыше его камеры, медленно, но неотвратимо продвигался по металлическому полу тесной клетки; Кровавый Ангел следил за ним. Позади темной стороны луны, посылавшей этот отраженный свет, скрывались, чтобы не быть обнаруженными, крейсеры его Ордена и верных союзников – Флэш Тиреров. У них ушло бы менее двенадцати минут, чтобы покинуть свое укрытие и начать бомбардировку этого места с высокой орбиты. Возможно, последним, что он услышит, будет шипящий визг падающих снарядов - а потом его поглотит ад термоядерного взрыва.
Рафен отогнал эту мрачную мысль, про себя помянув недобрым словом Орла Рока: Тарик словно заразил его своим пессимизмом. Жгучая боль от паразита притихла, сменившись тупым, ноющим ощущением, слабой ритмичной пульсацией – это билось сердце личинки – и едва заметным подрагиванием под ребрами, среди которых она была заключена как в клетке. Он вновь поклялся себе, что удалит эту тварь из своего тела – ножом, лазером, или огнем – если что-то из этого окажется под рукой.
Лунный луч потускнел и постепенно исчез, стены камеры уже не обжигали холодом, медленно занималась заря. Рафен осторожно начал серию ментальных упражнений, подавая разуму команды, которые возвращали каталептический узел в «спящее» состояние, и возвращали мозг к обычной активности. Работающий «на полную мощность» каталептический узел позволял Астартес обходиться без сна; благодаря этому органу, словно разделявшему человеческий мозг на секторы, одни участки серого вещества отключались в то время, как другие оставались активными. Он чувствовал, как его тело медленно возвращается из оцепенения «недосна»; ощущения напоминали выныривание на поверхность из глубокой воды, и он непроизвольно поморщился, вспоминая те испытания, что ему пришлось перенести в океане.
Рафен поднялся на ноги и вышел на середину камеры. Там он остановился, затаив дыхание, вслушиваясь.
После того, как его бросили в эту клетку и заперли, Кровавый Ангел проводил долгие часы, исследуя каждую часть ее поверхности: это было отличным способом занять себя и отрешиться от боли, которую причинял паразит. Рафен осмотрел каждый темный угол, каждый сварной шов, каждую заклепку на металле, каждое пятно ржавчины, каждую изъеденную коррозией головку болта, узнал точные размеры своей тюрьмы и постарался найти в ней слабые места. Но внешний вид этой конструкции был обманчив – она оказалась гораздо надежнее. Камеры в этой яме были сделаны из грузовых контейнеров, которые использовались для космических перевозок – и были рассчитаны на то, чтобы выдержать крушение транспортировавшего их корабля, экстремально-высокие или низкие температуры глубокого космоса. Ржавые полосы коррозии были только внешними дефектами и могли разве что обмануть проверхностного наблюдателя… или успокоить пленников ложными надеждами. Рафен спрашивал себя, не был ли такой эффект планом самого Фабия Байла. Возможно, он намеренно приказал сделать так, чтобы эти клетки выглядели старыми и полуразвалившимися, чтобы заключенные в них боевые братья тратили оставшиеся у них силы на бесплодные попытки к бегству? Кровавый Ангел представил тюремный комплекс в виде огромного игрового поля, где пленники были пешками, которыми Байл играл для собственного извращенного удовольствия.
Неожиданно он услышал слабый шум движения. Глухой звук шагов со странным металлическим лязганием - кто-то неторопливо двигается вдоль каменной баллюстрады. Остановка. Сердитое, напряженное шипение и булькающие звуки. Рафен ухмыльнулся и двинулся к люку.
Из металлической стены примерно на высоте его живота торчал короткий отрезок железной трубы. Ее конец покрывала корка засохшего серого вещества, участок пола под трубой казался светлее остальной поверхности.
Эта система подачи корма мало отличалась от тех, что использовали на фермах гроксов или в конюшнях гиппинов. Рафен вспомнил предостережения о наркотиках, которые мутанты подмешивают в пищу; он не собирался принимать в этом участие. Во время своего каталептического полусна Рафен перевел в рабочий режим и другие органы, имплантированные в его организм. Железы Белчера у него во рту слегка увеличились в размерах от яда; подобно выделяющим яд органам некоторых рептилий, они вырабатывали отравляющую жидкость, которая могла действовать как концентрированная кислота. Железы работали не слишком быстро – но в подходящих условиях кислотой можно было с близкого расстояния плюнуть в лицо противнику, или выпустить на оковы или решетку, прожигая металл. Использование имплантов не было слишком распространено в его Ордене – боевые братья считали недостойным пользоваться ими в поединке один-на-один – но это было не запрещено, когда представлялась подходящая возможность.
Рафен понимал, что именно сейчас – это подходящее время: все резервы его организма постепенно истощались попытками сопротивления отродью, которое паразитировало в нем - и знал, что у него не будет возможности восстановить их. Кислота вряд ли будет по-настоящему эффективной против замка, запиравшего люк, или против бронированного стекла - но, может быть, сможет ослабить крепление, которое держит трубу в стене. Кровавый Ангел срыгнул и плюнул кислотой на сварной узел, с удовлетворением услышав шипение растворяющегося металла.
Лязгающие шаги приближались. По его подсчетам это был сервитор, который нес огромную емкость с кормовой массой, под охраной трех мутантов-сростков. От сварных швов поднимались тонкие струйки едкого дыма, Рафен проверил соединение. Труба дрожала и шаталась. Сработало!