...и для собственного удовольствия...
Унесенные варпом
Унесенные варпом
Брат Шарлах – молодой воин из обители Хэар, принадлежавшей Легиону Детей Императора не был красавцем, но окружающие вряд ли отдавали себе в этом отчет, если они, подобно Астартес-близнецам из расположенной неподалеку обители Тар-Илтан, подпадали под его роковое обаяние. Очень уж причудливо сочетались в его лице утонченные черты, которые давал генокод примарха Фулгрима, носителями которого в той или иной степени были все Дети Императора, - и крупные выразительные черты одного из лояльных Орденов (скорее всего – кого-то из потомков Льва ЭльДжонса), части генного семени которых Дети Императора использовали, чтобы освежить свою, уставшую от варповых мутаций наследственность. Широкоскулое, с точеным подбородком лицо Шарлаха невольно приковывало к себе взгляд. Особенно глаза — чуть раскосые, светло-зеленые, прозрачные, в оправе темных ресниц. На белом, как лепесток магнолии, лбу — ах, эта аристократическая бледность, которой так гордятся молодые Дети Императора, почти никогда не снимая шлем, бережно храня ее от жаркого солнца - две безукоризненно четкие линии бровей стремительно взлетали косо вверх — от переносицы к вискам.
Словом, он являл взору очаровательное зрелище, сидя в обществе Стюарта и Брента из Тар-Илтан в прохладной тени за колоннами просторного крыльца главного зала обители Хэар. Шел год 861М.41, ясный солнечный день клонился к вечеру. Новый черно-зеленый доспех Шарлаха, недавно изготовленный оружейниками обители, сидел великолепно, находясь в полной гармонии с серебряными, украшенными длинными изумрудными подвесками, серьгами в ушах боевого брата. Доспех как нельзя более выгодно подчеркивал безупречную талию, бесспорно, самую тонкую в самом Хэаре и четырех обителях, расположенных в окрестностях Храма Наслаждений, высокую шею и широкие прямые плечи Шарлаха. Но ни безукоризненно сидящий доспех, ни скромность прически — тугой «хвост» стянутых серебристой парчовой лентой волнистых темно-каштановых волос, — ни строго распрямленная спина и степенно сложенные на коленях руки не могли ввести в обман: зеленые глаза — беспокойные, яркие (о сколько в них было своенравия и огня!) — вступали в спор с со светской учтивостью манер, выдавая подлинную сущность этой натуры. Манеры были результатом сдержанных наставлений брата-капитана и более суровых нахлобучек Матфея. Глаза дала ему природа.
По обе стороны от него, небрежно развалившись в креслах, вытянув скрещенные в лодыжках, длинные стройные ноги, заключенные в горчичного цвета керамит, близнецы смеялись и болтали, солнце било им в лицо сквозь высокие, украшенные лепным орнаментом стекла, заставляя жмуриться. Высокие, крепкотелые и узкобедрые, загорелые, рыжеволосые, недавно отпраздновавшие стодевятнадцатилетие, в горчичного цвета доспехах с небрежно задрапированными поверх синими плащами, они были неотличимы друг от друга, как две пули в обойме.