И, на сон грядущий...

[whiteconsul]

...очередная (небольшая) порция "Парии"
Под катом - бойкая девица дает противнику прикурить.

Пария (LXVIII)

Коляска была пуста. Плач доносился откуда-то еще, откуда-то сверху. Я прислушалась: теперь я отчетливо слышала, что это вообще не детский плач.

Я вернулась назад – и потеряла время, которого у меня и так не было.

Ко мне двигался один из людей Блэкуордса. Это был один из телохранителей, которые сопровождали Балфуса. Мужчина видел меня и уверенно приближался. Я поняла, что, когда началась всеобщая суматоха, Блэкуордс отправил своих холуев, чтобы они доставили к нему принадлежавший ему ценный актив – меня.

Он откинул в сторону полу своего черного плаща и я заметила блеск серебристой кольчуги, которую он носил поверх синего защитного костюма, как перчатка облегавшего тело. Из ножен под левой рукой он вытянул сегрюль. Это был тонкий клинок, немногим длиннее моего кутро, но – только с одной заточенной стороной; лезвие было слегка изогнуто и заканчивалось крюком. Сегрюль, уменьшенная версия салинтера, был оружием наемных убийц. Рукоять представляла собой изогнутую гарду, закрывавшую суставы пальцев.

Я подумала, не собирается ли он меня убить? Конечно же, нет. Он несомненно действовал в соответствии с подробнейшими инструкциями, полученными от Балфуса Блэкуордса, а Блэкуордс рассматривал меня как свою собственность, как товар. Он явно приказал захватить меня живой.

С другой стороны, меня сильно волновало, насколько далеко телохранитель готов зайти, чтобы не дать мне сбежать: рассечь мне подколенное или ахиллово сухожилие? Отрубить одну из конечностей?

Телохранитель приближался ко мне, двигаясь все быстрее и быстрее, развернув меч и держа его хватом, который назывался «покой-и-готовность», выставив его перед собой и слегка отведя в сторону. Я приготовилась блокировать удар оружием, которое держала в обеих руках. Но мне с самого начала стало ясно, что этот человек намного превосходит меня в технике и что у него была куда более обширная практика.

Он подходил все ближе, заставляя меня нанести первый удар. Я продолжала отступать. Наконец, когда он оказался совсем рядом, я извернулась и нанесла удар, целясь в него моим кутро.

Он отскочил назад с немыслимой скоростью, но вновь оказался рядом со мной – быстрее, чем я смогла заметить это. Я снова сделала выпад мечом и размахнулась шестом, чтобы немедленно нанести второй удар. Грациозно, словно танцуя, он уклонился и от того, и от другого оружия, вновь ошеломив меня своей противоестественной гибкостью. А потом снова пошел в атаку.

Я снова махнула шестом и сделала выпад – но он опять уклонился от обоих ударов. Его сегрюль по-прежнему пребывал в той же позиции «покоя-и-готовности». Он не сделал им ни единого движения. Он просто играл со мной. Он был настолько уверен в себе и в безупречных реакциях своего тела, что даже не защищался. Я подумала, что эту нечеловеческую скорость придавал ему похожий на молнию узор из серебристых нитей, продетых в кожу на его лице и шее. Он был быстр благодаря искусной аугметике – и эта сверхъестественная скорость придавала ему уверенности.

Он кружил вокруг меня, заставляя поворачиваться, чтобы следить за ним. Теперь я стояла спиной к алтарю. Он снова сделал движение в мою сторону – лишь слегка поменял положение плеча, небольшое изменение позы, чтобы заставить меня среагировать.

И я среагировала. Я махнула шестом – движение вышло нескладным и неуклюжим. Потом, не медля ни секунды, сделала выпад кутро – так же, как несколько раз до этого. Но, когда он отпрянул назад, выходя из моей зоны досягаемости, я, вместо того, чтобы уйти в глухую оборону, с неожиданной уверенностью сделала шаг вперед и нанесла еще один удар шестом – на этот раз куда более ловко и верно, чем до того. Шест скользнул по его левой руке – недостаточно сильно, чтобы нанести реальный ущерб, но достаточно ощутимо, чтобы дать ему поразмыслить, в какую игру он ввязался. И в следующее мгновение он был вынужден отступить перед новым – снова куда более четким и ловким – выпадом моего кутро.