... начало одиннадцатой главы.
Заговорщики в засаде.
Расколотое отражение (XX)
Люций наблюдал, как Фулгрим и Юлий Каэсорон направляются к выходу из галереи. Его дыхание вырывалось из груди короткими толчками, он прилагал все усилия, чтобы не позволить своему волнению взять верх над осторожностью. Каким бы предательски-волнующим ни было все происходящее, он хотел остаться в живых и увидеть завтрашний день. Нападение на примарха было, возможно, не самым разумным способом достичь этой цели, но его модифицированные органы чувств шли вразнос, затопляя его волнами ощущений.
Камень под его ничем не закрытой ладонью, стал настоящим пиром для осязания – грубый, гладкий, зазубренный; его обработку бросили, не доведя до конца. Полированный, лунно-розоватый гранит, его поверхность была идеально отполирована ювелирно-точными штрихами, а потом кто-то, с безудержной энергией орудуя резцом, отколол этот кусок. Он не мог сказать, изображение которого из героев Легиона служило ему укрытием – и это отсутствие узнавания было раздражающим, словно нехватка зуба.
Люций усилием воли отогнал это новое навязчивое ощущение и, судорожно вздохнув, заставил себя вернуться к задаче, которую им предстояло решить. Было восхитительно доводить каждое ощущение до предела, делая его почти невыносимым – но в этом таилась отвратительная привычка, отвлекавшая воина от его истинных целей. Один боец, ставший жертвой этой привычки, уже был достаточной проблемой – но будь проклят тот день, когда эта зараза станет навязчивой идеей для всего Легиона.
Он заставил себя снова перевести взгляд на Галерею Мечей, и продолжить наблюдать за тем, как Каэсорон ведет Фулгрима в расставленную ими западню. Воины Вайросеана затаились в тени возвышающихся статуй, связанные вероломными клятвами и хранящие молчание благодаря имплантированным устройствам, которые передают пронзительный диссонирующий вой прямо на кору головного мозга. По команде эти устройства будут отключены, лишая подвергнутых имплантации воинов дарящего блаженство завывания и вынуждая их заменять его внешними стимулами. Во время путешествия с Призматики Вайросеан существенно усовершенствовал эти импланты, и, хотя Люций не считал, что этот унылый зануда способен на что-то по-настоящему стОящее, он был вынужден признать, что звуковые импланты превращали Какофони на поле брани в безумных, фанатичных убийц, не останавливавшихся ни перед чем.
Как раз то что, нужно против мощи примарха.
Казалось невероятным, что Фулгрим не подозревает об их присутствии, но и Люций, и весь Легион были всецело поглощены собственными навязчивыми идеями – и, по-видимому, то же происходило с примархом. Одержимость окутывала Люция плотным, почти непроницаемым облаком – и он мог только представлять себе, каких высот самолюбования могло достигнуть такое выдающееся существо, как Фулгрим.