Очередную порцию перевода.
Lynx Cancer, проснись. Там про Люция и Титан.
ИтаГ, под катом - Люций испытывает чувственные восторги, Фулгрим показывает фокусы, а под занавес чУдная, как по мне, сцена со взглядами, взорами и головокружительными сравнениями.
Расколотое отражение (IX)
Сам Фулгрим возглавил основные силы атакующих; окруженный огромными Терминаторами и Гвардией Феникса, он вел их в самое сердце защиты, организованной Механикумами. Рядом с ним сражался Юлий Каэсорон, пробивая путь сквозь когорты вооруженных сервиторов и фаланги скитариев, которые, при поддержке автоматических орудийных платформ, удерживали ключевые точки обороны.
У них не было ни единого шанса против лобовой атаки Фениксийца и бойцов Каэсорона. Примарх был неудержим в своей жажде разрушения, а терминаторская броня делала воина практически неуязвимым. Даже те из сражавшихся, кто получил ранения, чувствовали, что их страдания лишь возносят их на вершину чувственного восторга.
Фулгрим был великолепен, он возвышался над полем брани, словно воплощение красоты и смерти, золотой плащ стелился следом за ним, отражая солнечный свет, превращая его в ослепительно-яркие радужные полукружья. Его доспехи сияли, подобно путеводной звезде; он шел, и серый клинок его меча, ни на секунду не останавливаясь, врубался в плоть и железо. Убивая, он пел - то была наполненная болью погребальная песнь потерянного Хемоса, повествовавшая о кончине прекраснейшего создания и потерянной любви, которая никогда не повторится.
Эта песнь, которая была прекраснее всего, что когда-то исполняла Коралина Асенека, звучала извращенной насмешкой, потому что люди-машины, которые гибли вокруг него, неспособны были оценить чудо, вершившееся у них на глазах, и славу того, кто снизошел к ним, чтобы забрать их жизни. Они гибли, не понимая оказанной им чести – и Люций ненавидел их за это.
Густой дым повалил из здания горящего нефтеперегонного завода, и Люций застонал от разочарования – сражающегося Фулгрима заслонили непроницаемые черно-фиолетовые клубы смога. Он вернулся от побоища вокруг - к собственной арене смерти.
Фулгрим доверил ему атаку с восточной стороны, и он вел своих воинов вперед в смелых маневрах; они выбили противника из оборонительных укреплений – что было несложно и предсказуемо. Они безжалостно отбивали следовавшие одна за другой контратаки, пока от обороны не осталось одно воспоминание, и воины Люция двинулись дальше, не встречая сколь-нибудь серьезного сопротивления. Он прокладывал серебристо-алый путь сквозь ряды обороняющихся, приказывая окружить каждый узел сопротивления, и сам предавал смерти лучшего из присутствовавших там воинов с захватывающими дух умением и злобой.
Он склонился над останками лежащей на земле боевой машины – двуногой громады десятиметровой высоты; связь механизма с управляющим принцепсом была потеряна, розовая желеобразная амниотическая жидкость медленно, как слюна, вытекала из разбитой пилотской кабины. Люций видел, как машина появилась из бронированного ангара на краю линии обороны и на какую-то секунду решил, что неплохо было бы сразиться с ней. Его колоссальное тщеславие вмешалось, едва не испортив все дело – и он с усмешкой отогнал от себя пришедшую в голову идею. Только полный идиот мог бы попытаться в одиночку атаковать эту машину - но она пала под залпами звуковых орудий раньше, чем успела сделать дюжину шагов.
Люций воздел свой меч к мерцающим небесам, стараясь, чтобы эту, подходящую к случаю героическую позу видели все его воины.
- Вперед! В огонь! Покажем этим механическим людишкам, что значит боль!
Едва он крикнул это, плотный занавес дыма расступился и земля затряслась от громоподобной поступи. Высоко над Люцием из дымовой завесы с рычанием появилась жуткая звериная голова. Исполненная из бронзы, формой напоминавшая морду охотничьего мастиффа, бронированная пилотская кабина боевой машины была увешана длинными знаменами, которые колыхались под порывами жаркого ветра, а серо-коричневый панцирь украшала эмблема с изображением золотого орла и скрещенных мечей.
Огромная, как башня, боевая машина появилась из развалин фабрики, и Люций ощутил восхитительно-неожиданный приступ ужаса, когда механизм направился к своему поверженному брату.
- Вот как, – произнес Люций. – Они охотятся парами.
Машина вскинула верхние конечности, готовясь к стрельбе; автоматические зарядные устройства с грохотом послали крупнокалиберные снаряды в казенники чудовищно-огромных орудий. Люций, вызывающе выпрямившись, стоял на разбитом панцире второго титана, и ловко отпрыгнул в сторону, когда орудия его брата выстрелили с оглушающим грохотом, словно тысяча молотов ударили по наковальне бога войны. Он упал на землю и откатился, на мгновение ослепленный ураганом каменных осколков, пыли и пороховых газов.
Пылающий остов поверженного титана оказался позади него, и он вскочил на ноги, увидев черный силуэт второй машины, четко выделявшийся на фоне огня. Титан низко опустил голову и поводил ею из стороны в сторону, словно стараясь уловить его запах; Люций стиснул рукояти своих мечей.
Орудия снова взревели, и бойцы Детей Императора исчезли в вихре разлетающихся зарядов, взрывших грунт у подножия расколотой скалы. Броня не спасала, не выдерживая ураганного огня, плоть под ней превращалась в пар, и крики умирающих были музыкальными, исполненными боли, и краткими.
Ответные выстрелы осыпали Титан, его щиты мерцали и вспыхивали яркими искрами от перегрузки. Более серьезные удары оставляли в невидимых энергетических полях следы, словно камни, брошенные в флуоресцирующую воду. В Титан попала ракета, ее боеголовка взорвалась красным цветком раскаленной плазмы. Воздух сотрясли пронзительные высокочастотные колебания; щиты все еще держались, но Люций понимал, что очень скоро им придет конец.
- Ну, иди сюда, ублюдок! – заорал он, наслаждаясь смесью диких эмоций, переполнявших его. Модификации его нервной системы – дело рук апотекария Фабия – ответили на мощный стимул и одарили его крепким коктейлем из вспышек удовольствия и вбросом гормонов в кровь. В одну секунду Люций стал быстрее, сильнее, а его восприятие окружающей обстановки обострилось до предела.
Собачья голова титана повернулась в его сторону, сирена издала завывающий вопль, наполненный гневом и горем. Люций ответил собственным криком, вложив в него всю свою ярость, словно позволяя машине подойти и сразиться с ним. Его внезапно обострившееся восприятие за мгновение позволило ему увидеть тысячи мельчайших деталей: мелкозернистую текстуру металлической поверхности Титана, тонкие, извилистые струйки дыма, поднимавшиеся от его орудий, яркие вспышки света на красных стеклах пилотской кабины, капли хладагента, вытекавшие из механизмов, скрытых под его панцирем, и горьковатый, металлический аромат разумной, физической основы, скрытой в самом его сердце.
Эти и еще тысячи других ощущений во мгновение ока захлестнули Люция. Их сила поразила его, и он сморгнул, чтобы избавиться от роя ослепляющих вспышек, возникших, казалось прямо в мозгу, позади его глаз. Сирена снова завыла, когда Титан навел свое оружие на Люция. Машина тратила свою мощь на одного-единственного воина, но Титан видел его стоящим на останках своего поверженного близнеца, и выбрал в качестве жертвы.
Люций знал, что не может победить такого сильного противника, и уже собирался скрыться, но, прежде чем он сделал хотя бы шаг, из дыма выступила ангелоподобная фигура воина с золотыми крыльями за спиной. В одной руке у него был меч, словно высеченный из кремня, а в другой – длинноствольный пистолет из серебра и оникса. Его белоснежные волосы взметнулись, обрамляя прекрасные черты, когда его достигла волна горячего воздуха от реактора Титана.
- Думаю, я разберусь с ним, Люций. – произнес Фулгрим, поднимая пистолет и целясь в боевую машину.
Фулгрим выстрелил сохраняя в жарком тумане холодное спокойствие дуэлянта. Сияющее копье раскаленного добела света с температурой, равной жару сверхновой звезды, вырвалось на свободу и вонзилось в «мертвую точку» энергетических щитов Титана. Слепящая вспышка перегрузки сверкнула словно масса разлетающихся на осколки зеркал и мощная энергетическая сфера вспыхнула вокруг машины, как пылающее солнце.
Люция сбило с ног, он сильно ударился об одну из кварцевых шпилей, торчавших по краю одного из строений. Боль пронзила его спину, но он лишь усмехнулся, ощутив во рту вкус крови.
Даже сквозь туман дыма и боли он отчетливо видел то, что произошло потом.
Фулгрим в одиночестве стоял перед боевой машиной, он отбросил пистолет в сторону, а меч в бездействии висел у него на боку. Зарядные устройства Титана подняли магазины со снарядами из его тыловой части, казенники открылись, чтобы принять их. Свободная рука Фулгрима поднялась в направлении боевой машины, словно требуя остановиться.
Люций рассмеялся нелепости этого жеста.
Но Фулгрим был намерен продемонстрировать нечто большее, чем просто вызов.
Вокруг Фениксийца слабо засветился ореол туманного света, в нем замелькали отчетливо видные молнии. Вытянутые пальцы Фульгрима сжались в кулак, он сделал движение, словно разрывая невидимые веревки.
Боевой механизм внезапно прекратил свое исполненное ярости движение, пилотская кабина резко дернулась вниз, руки-орудия спазматически задергались, словно машину одолел отвратительный припадок. Протянутая рука Фулгрима продолжала тянуть и крутить воздух; сирена Титана опять завыла – на этот раз жалобно и с нескрываемым ужасом. Стекла пилотской кабины взорвались, осыпав землю дождем осколков, а машина начала заваливаться назад, шипя механизмами своих ног.
Люций со страхом и восхищением наблюдал, как раздутые комки покрытой слизью плоти полезли наружу из пилотской кабины, дрожа и пульсируя в гротескном подобии жизни. Желеобразная масса разбухшего мяса заляпала собачью голову Титана, медленно стекая по его панцирю, выдвигая из мутировавшей плоти влажно-розовые усики.
Люций поднялся на ноги, исполненный благоговейного трепета и восхитительного ужаса, который внушила ему гибель боевой машины. Амниотическая жидкость дождем текла из разорванного тела Титана, из каждой трещины, из выхлопного порта, закупоренного чудовищным ростом рвущейся наружу плоти, принадлежавшей его смертной команде. Воздух наполняло ужасное зловоние, и Люций сделал глубокий вдох, наслаждаясь вонью паленого мяса, которое уже начало разлагаться.
Он приблизился к Фулгриму, примарх как раз подобрал с земли свой пистолет.
- Что Вы сделали? – спросил Люций.
Фулгрим обратил на него взгляд своих неживых черных глаз и произнес:
- Маленький фокус. Ему меня научили силы, которым я обязан моим могуществом. Пустяк, ничего более.
Люций поднял руку, поймав в ладонь падающий комок блестящей плоти. Он был влажным, исчерченным черными от некроза венами. Покрытая слизью материя слегка колыхалась, и, пока он смотрел на нее, успела разложиться.
- А я смогу научиться делать что-то вроде этого?
Фулгрим усмехнулся и наклонился к Люцию, положив свою изящную руку на его наплечник. Дыхание примарха было приторно-сладким, словно дымок храмового кадила и глюкоза, а исходивший от его кожи жар был подобен тому, который испускает разогретая до предела плазменная спираль. Фулгрим всматривался в его глаза, как будто искал что-то, что, как он подозревал, было в них. Люций чувствовал силу взора своего повелителя и знал: то, что сейчас смотрит на него, - гораздо более древнее и темное начало, чем то, во что он рассчитывал когда-нибудь превратиться.
- Может быть и сможешь, мечник. – произнес Фулгрим, кивнув; увиденное явно позабавило его. – Я думаю, у тебя есть задатки к тому, чтобы в один прекрасный день стать таким же, как я.
Фулгрим поднял глаза, милосердно разрывая связь между ними, потому что звуков битвы было больше не слышно.
- А. Сражение закончилось, - заметил примарх. – Хорошо. А то оно уже начало казаться мне скучным.
И, не произнося больше ни слова, Фулгрим двинулся к лесу зеркально-сверкающих пиков, оставив Люция наедине с мертвой боевой машиной.
Добил. Добииил.
Очередную порцию перевода.
Lynx Cancer, проснись. Там про Люция и Титан.
ИтаГ, под катом - Люций испытывает чувственные восторги, Фулгрим показывает фокусы, а под занавес чУдная, как по мне, сцена со взглядами, взорами и головокружительными сравнениями.
Расколотое отражение (IX)
Lynx Cancer, проснись. Там про Люция и Титан.
ИтаГ, под катом - Люций испытывает чувственные восторги, Фулгрим показывает фокусы, а под занавес чУдная, как по мне, сцена со взглядами, взорами и головокружительными сравнениями.
Расколотое отражение (IX)