Ну, продолжаю.

[whiteconsul]

(биологические ужасти и кровавоангельский мрачнякЪ)

Остров доктора Байла или Брат Рафен в тылу врага (XIII)

ОГРОМНЫЙ Новый Человек, миновав тяжелую пневматическую дверь, втащил Рафена в помещение, вдоль стен которого ярусами тянулись лестницы – и швырнул на пол. Люк с шипением пневматики и грохотом закрылся у него за спиной; Космодесантник судорожно вдохнул, едва ему удалось сфокусировать взгляд. Первым, что он увидел, были жуткие символы, выгравированные на серых плитах, покрывавших стены вокруг него: иероглифы-проклятия, охранные руны и восьмиконечные звезды. Он рефлекторно отшатнулся, не в силах противиться охватившему его отвращению – а Новый Человек рассмеялся, увидев это.
Рафен попытался дышать ровнее – но это оказалось трудно. Движения паразита внутри его грудной клетки, обратили его усовершенствованную физиологию Астартес против него; импланты в его теле словно пошли войной против изначально-человеческой биологии. Он прилагал все усилия, чтобы унять дрожь в руках – дрожь, причиной которой стало внезапное нарушение нормального взаимодействия телец в его крови; он заморгал и попытался подняться на ноги, хотя от его обычно безупречной координации не осталось и следа. Тварь внутри с каждым ударом сердца вкачивала в него дозу отравы. Он впился взором в Чейна, тот ответил злобным взглядом. Чемпион Хаоса дергался от боли, когда таскавшийся за ним следом сервитор, используя тонкую био-нить, сшивал разрезанные края его плоти.
Чейн сделал это с ним, пробудив паразита действовать в полную силу своими странными заклинаниями. Боль то отступала, то накатывала волной – но каждый раз становилась сильнее. Теперь Рафен окончательно понял, зачем в него вселили эту личинку; она действительно заменяла собой старые и ненадежные цепи и оковы. Каждого пленника, оскверненного подобной тварью, держала незримая цепь; достаточно было одного слова, чтобы выпустить на свободу не поддающиеся описанию муки.
- Ты ведь хотел сюда попасть, правда? – Новый Человек произносил слова невнятно, мелкие брызги крови и слюны вылетали из покореженного рта андрогина. – Тебе нравится то, что ты видишь?
Рафен повел взглядом по сторонам, не веря, что его действительно принесли в башню, куда, как ему казалось, Чейн всеми силами старался не допустить его. Его поразило сходство этого помещения с импровизированным госпиталем, на который его отделение наткнулось на астероиде тау: конечно же, здесь было гораздо светлее – но сейчас Рафен много бы отдал, если б это было не так.
Скамьи и рабочие столы вытянулись длинными рядами, со всех сторон их окружали округлые резервуары, заполненные темной жидкостью. Внутри резервуаров двигались какие-то тени, Рафен решил, что вряд ли хочет приглядываться к ним. Внутри колонии тау это жуткое место казалось заброшенным и пребывающим в беспорядке – а эта лабораторию явно с любовью и вниманием поддерживали в рабочем состоянии. Пара сервиторов - их бесцветные лица были закрыты так, что виднелись только глаза – двигались по периметру помещения, выполняя задания, о которых Рафен мог только догадываться.
Ослепительный свет бил из биолюменов, линии которых тянулись по потолку, желтое сияние заливало покрытый плиткой пол и обшитые металлом стены. Свет играл на контейнерах, заполненных скальпелями и клинками – они казались острее и опаснее боевых ножей. Воин подумал, что, возможно, мог бы попытаться воспользоваться одним из них прежде, чем боль вновь завладеет им.
Над их головами, на изогнутых металлических крючьях висели прозрачные емкости из синтетических материалов, в которых, в небольшом количестве жидкости, лежало нечто, что могло быть только кусками человеческих тел. Многие операционные столы были покрыты пластиковыми чехлами – под этими покровами угадывались бесформенные груды похожей на вязкое тесто плоти. В воздухе висел застарелый запах крови: не только свежей, как на поле брани, но и полускрытая тоскливая вонь лазарета – места, где от смерти досадливо отмахивались как от чего-то не заслуживающего внимания и отвлекающего от выполнения основных задач.
Рафен тряхнул головой, стараясь отогнать непрошенное головокружение. Мысли были как болотная тина – вязкими, удушливо-плотными и медленными. Он сделал несколько шагов и увидел прямо у себя под ногами стеклянный диск, вмонтированный в пол. Он вгляделся, и почувствовал, как его внутренности содрогаются от дурноты. Под толстой, затуманенной линзой он видел гнездо, в котором копошилась отвратительная волокнистая масса: дюжины личинок, больших и поменьше, корчились, извивались, стараясь влезть поверх других, хватаясь за воздух ресничками, покрывавшими их тела. Он отвернулся от омерзения, ощущая вес нежеланного пассажира в своем теле. Рафен спрашивал себя – паразит набирает вес, или ощущения обманывают его? Внезапно его охватил ужас: что, если тварь будет расти, медленно пожирая его изнутри? Или случится то, что еще хуже: она сделает его плоть своей собственной?
Он заставил себя взглянуть снова – и на этот раз увидел кое-что еще. Внизу, под шевелящимся ковром личинок, покрытое влажной желеобразной массой… Нечто, состоящее из костяного панциря и мягкой, как тесто, плоти, свернутое в кольцо, чудовищно раздутое.
- Тиранидский зоантроп*… (*в оригинале – zoanthrope. Полагаю, это слово однокоренное с zoantharians – корковыми кораллами). – произнес глубокий низкий голос. – Во всяком случае, сначала это было именно им – пока я не выловил его, не сочетал его плоть с образцом тканей пожирателей биологической материи; изменил его, чтобы он лучше выполнял мои цели. Так что теперь это создание, можно сказать, стало чем-то бОльшим и меньшим, чем было до того.
Голос был знаком Рафену. Он знал – и ненавидел его.