Начинаю выкладывать...

[whiteconsul]

...перевод "Побега из за..." виноват, "Побега из Ада" Бена Каунтера. Мрачная история о том, как имперский комиссар одному темноэльдарскому архонту "крови не столько попил, сколько попортил" (с).

Б.Каунтер. "Побег из Ада", I

"Ты никогда не узнаешь, мразь" - голос механического переводчика шипел в ушах комиссара фон Класа, - "как тебе повезло!"
Кто-то невидимый поддержал его, помогая преодолеть последние несколько ступеней, и подтолкнул - из темноты на освещенную бешено-ярким светом арену. Ослепленный, он споткнулся и упал, оцарапав щеку о крупный песок. Вокруг послышалось ехидное хихиканье. Он поднял голову - и его пронзил ужас, преодолеть который не помогла даже долгая психологическая подготовка.
Перед ним расстилалась площадь величиной с посадочную площадку аэродрома, на покрывавшем ее песке там и тут виднелись темно-коричневые изогнутые, как полумесяц, полосы, которые не могли быть ничем другим, кроме как следами крови тех, кто выходил на арену до него. По краю арены шла стена кольев высотой в человеческий рост, на остриях которых торчали головы. Он видел головы людей, орков, узкие, длинные лица эльдар, перекошенные черты сотен других ксеносов.
За ними поднимались ряды амфитеатра - огромного, темного; выкованные из черного железа конструкции казались порождением больного воображения безумца. Жуткие острия, украшавшие извилистые галереи, казались ощеренными пастями злобно ухмыляющихся морд; громадные железные когти поддерживали закрытые ложи, в которых разместилась элита. Все сооружение возвышалось, словно продолжая собой мириады черных остроконечных башенок и шпилей Комморага, злобной, поддельной красоты, устремлявшейся вверх, вонзаясь в небо, багровое, как воспаленная рана.
Но это было не самое худшее. Когда фон Клас медленно поднялся на ноги (мускулы отзывались болью на каждое движение после того, как с него сняли стальные оковы, которые он таскал так долго), он почувствовал на себе их взгляды и услышал их смех. Зрители, сотни тысяч эльдар-отступников, сидели тесными рядами, их странные бледные лица выделялись светлыми пятнами среди темно-фиолетовых и черных одежд. Он видел серебристое сверкание клинков и слышал, как они вполголоса переговариваются - может быть, заключают пари, выживет ли он, или умрет... или насмехаются над человеком, который не понимает, что он уже мертв. На почетном месте, у самого края арены восседал высокопоставленный сановник, даже глядя на него издали, фон Клас видел, что у него самое длинное и злобное лицо из тех, что ему когда-либо приходилось видеть. Его фиолетовое одеяние только наполовину скрывало церемониальный доспех с огромными наплечниками, изогнутыми в форме полумесяцев. Эльдарского сановника сопровождал телохранитель, который стоял рядом неподвижно, как статуя, держа в руках копья, заканчивавшиеся широкими серебристыми лезвиями; поодаль расположилась многочисленная свита придворных льстецов и прихлебателей.

У фон Класа было лишь несколько мгновений, чтобы разглядеть все это - эльдарский сановник поднял свою тонкую руку, и толпа ответила на этот жест оглушающе-пронзительными визгливыми криками. Фон Клас огляделся, чтобы увидеть того, кому был адресован этот жест - но на арене никого не было, кроме него. Лестница, по которой он поднялся на арену, медленно опустилась и скрылась в песке позади него.
Боковым зрением он заметил короткую вспышку. Пока он поворачивался, чтобы встретить опасность, она оказалась совсем рядом. На его разум обрушился шквал не принадлежавших ему мыслей и страхов, но безупречно тренированные инстинкты взяли верх, и его мускулы, отзываясь болью, напряглись перед схваткой.

ЧЕЛОВЕК увидел ведьму не более, чем на полторы секунды - она скрутила обратное сальто и колесом прошлась по песку в его направлении. Доспехи, которые она носила, нужны были только чтобы показать ее тело, нечеловечески гибкое и пластичное. Длинные, черно-красные волосы вихрем вились следом за ней, когда она двигалась - и так же, повторяя каждое движение, развевалась блестящая металлическая сеть, намотанная на ее руку. В другой руке, вращаясь, как вертолетный винт, сверкала алебарда; длинное, в рост ведьмы, древко, заканчивалось широким лезвием - его изогнутая форма была словно создана для подлых ударов исподтишка.
В своей роскошно убранной ложе в первом ряду эльдар, который подал сигнал - архонт Кайпселон - наклонился к Иае, которая сидела рядом, откинувшись на спинку своего кресла; на ее тонком, длинном, по-змеиному гибком теле, прикрытом тканью только на бедрах при каждом движении играли мускулы. Предводительница Культа Ярости, одна из самых ценных союзниц Кайпселона, Иае каждым своим движением производила столь же зловещее впечатление, как и слухи, ходившие о ней; в ее темные волосы были вплетены серебряные цепочки, а одним взглядом своих пугающе-неподвижных изумрудно-зеленых глаз она повергала в смятение низших эльдар.
'Я слышал, это одна из лучших твоих ведьм" - бесцеремонно начал он. - "Но, вижу, даже эта тварь ей не по силам".
'Возможно, мой архонт" - отвечала она. - "Но я слышала, что это существо - из их правящего класса. Поединок с ним может быть интересным. Оно может оказать достойное сопротивление."
Человек на арене повернулся, согнувшись всем телом и подняв руки, и приготовился встретить первый удар ведьмы. Стремительное движение превращало ее фигуру в расплывчатое пятно - он видел только ее лицо, искаженное от напряжения и ярости, и огонь в ее глазах, зажженный священными наркотиками, упоительно бежавшими по ее венам. Даже изящно заостренные эльдарские ушки и большие миндалевидные глаза не могли смягчить эту первобытную дикость.
"Я надеюсь, она так хороша, как о ней говорят" - продолжал Кайпселон. - "Кабалу Сломанного Хребта нужны лучшие воины. Многие хотели бы отобрать власть, которая сейчас в моих руках".
'Ты знаешь, что Культ Ярости на твоей стороне" - Иае улыбнулась. - "Тот, кто силен и мудр, как ты, достоин нашей преданности"
Кайпселон ответил короткой равнодушной улыбкой. У него было достаточно опыта, чтобы понимать, что эти слова в Комморраге не стоят ломаного гроша - он видел множество предательств и убийств... некоторые из которых совершил он сам, и у него не было никаких иллюзий. Но ведьмы Иае действительно были необходимы ему. Ургакс и Кабал Лезвия Клинка угрожали разрушить его утонченно-варварские владения. Но беспокойство об этом деле он оставлял своим придворным. Архонт попытался сосредоточиться на развлечении, которое происходило прямо перед ним; это зрелище предназначалось для него. Великая честь, несомненно порожденная страхом... впрочем, в Комморраге слова "почтение" и "страх" обычно означали одно и то же.
Ведьма на арене издала пронзительный вопль наслаждения и ярости; алебарда взлетела над ее плечом, она высоко подпрыгнула, и клинок начал падать по сверкающей дуге, готовясь поразить человека.
Иае коротко, восхищенно, совсем по-детски вздохнула, ее глаза сияли от восторга. Кайпселон улыбнулся - старому эльдару, такому, как он, до сих пор были по душе простые удовольствия. Вид мертвого человека, несомненно, относился к числу таких удовольствий.
Человек уперся одной ногой в песок арены, оттолкнулся и откатился в сторону от сияющего ореола, окружавшего ведьму, как раз в тот момент, когда клинок, сверкнув серебристо-белым, рассек воздух у самого его лица. Кто-то другой потерял бы равновесие и упал на пропитанный кровью песок - но ведьма совершила элегантный кульбит, приземлилась на ноги и развернулась на пятках, чтобы встретить добычу лицом к лицу. Но человек уже был готов к этому - он оказался быстрее, чем большинство ему подобных. Он резко ударил ведьму по лицу открытой ладонью - она рухнула навзничь, из носа брызнула кровь.
По галерее прокатилось раздраженное, недовольное шипение. Кайпселон услышал приглушенную непристойную брань своих соседей. Иае привстала с места, ее глаза по-прежнему светились от восторга - восторга настоящей ведьмы, для которой значение имеет только бой, вне зависимости от того, кто выйдет победителем. Но остальные зрители не выглядели такими довольными.
Ведьма на арене мгновенно перекатилась на живот, готовясь вскочить и атаковать противника - но человек наступил ей на поясницу ногой в тяжелом башмаке, прижимая ее к земле.
'Убей его!" - заорали разъяренные зрители. - "Убей это животное!"
Сотни других голосов слились в общем реве - который сменился криками восторга, когда ведьма, охватив лодыжку человека своими ногами, одним резким рывком заставила его растянуться на спине. Она вскочила, готовая к атаке, забыв о сети, собираясь снести ему голову алебардой.
Но - и зрители заметили раньше нее - оружие оказалось не в ее руках, а у ее противника. Прежде, чем она успела что-то предпринять, он направил клинок на нее. Она выставила перед собой сеть, защищая лицо и шею, понимая, что только эти металлические нити смогут удержать удар и сохранить ее голову на плечах.

Но человек и не целился ей в шею - он не собирался проявлять милосердие, элегантно снеся ей голову. Вместо этого клинок вошел ведьме в живот и вышел между лопаток. Кровь хлынула фонтаном, а на лице ведьмы появилось невыразимое удивление - только сейчас она заметила, что противник завладел ее оружием.
Человек выдернул лезвие и поднялся на ноги. Ведьма рухнула на землю, вокруг нее по песку стало быстро расплываться красное пятно.
Крики зрителей превратились в жуткий, рыдающий вой, который яростной волной покатился по амфитеатру. Иае уже была на ногах - ее глаза расширились, она ловила воздух короткими неглубокими вдохами.
Кайпселон поднялся и встал рядом с ней.
"Бояться нечего." - прошептал он, стараясь, чтобы она услышала его среди шума. - "Для меня это столь же тяжкое оскорбление, как и для тебя. Я отдам этого человека гомункулам. И пришлю его кожу тебе, когда пойму, что он получил всю боль, какую может выдержать."
Иае не ответила. Ее глаза горели, а на лице отражалось растущее раздражение. Кайпселон замолчал и сделал знак своим закованным в черную броню телохранителям, чтобы те привели человека к нему и убрали труп ведьмы.
Увидев приближающихся темных эльдар, человек отбросил алебарду - похоже, он ожидал, что наградой за победу станет быстрая смерть. Вой толпы стал издевательски-насмешливым, когда один из воинов сбил его с ног древком своего копья, и потерявшего сознание, его потащили с арены - навстречу судьбе, которая не привиделась бы в самых страшных кошмарах.
Все как обычно у этих тварей, - подумал Кайпселон. Они слишком глупы, чтобы понять, в какой момент им лучше умереть