ИтаГ, завершаю...

[whiteconsul]

... перевод пикантной сцены из Макнилла

Пикантная сцена, финал ("А в мозг - увлекательнее вдвойне" (с)

НА ПОЛУ ВОКРУГ Уриэля и Леодегария красовались концентрические круги, высеченные сервиторами с лицами, закрытыми капюшонами, и ацетиленовыми горелками в руках. Желобки в камне были заполнены пузырящимися струйками расплавленного серебра, которое сервиторы разливали из золотых урн, которые висели у них на спинах. Пространство между кругами было покрыто странными символами, значения которых Уриэль не понимал - они тоже были вырезаны в камне и заполнены расплавленным серебром. Столб пара поднимался над изображениями, когда сервиторы заканчивали очередной серебряный знак.
'Испытания Инквизиции,' - произнес Леодегарий. - 'такие же древние, как и мой Орден. Глазами моего разума я взгляну в самые темные и сокровенные закоулки твоей души. Я узнаю все твои помыслы. Тебе ничего не скрыть от меня. Сейчас ты можешь спасти себя от ужасных мучений. Если ты чувствуешь зло в себе, признайся в этом - и умрешь быстро. Но, если смолчишь сейчас, и я обнаружу хотя бы след порчи - твоя смерть будет долгой и мучительной.'
'Мне не в чем сознаваться,' - ответил Уриэль. - 'Порча не коснулась меня.'
Леодегарий кивнул, словно перед ним разыгрывали знакомый, множество раз виденный спектакль. 'Увидим.'
Знаки, покрывавшие пол, были наконец завершены, и сервиторы скрылись в темноте, оставив Уриэля и Леодегария одних. Но, едва сервиторы отошли, к ним приблизились семь других аколитов; в руках у каждого был факел, их капюшоны были опущены на спину. Отблески огня плясали на их лицах, и ужас, который внушали их морщинистые, безволосые головы, заставил Уриэля пожалеть о тьме, которая окружала его раньше.
Их лица были лицами трупов, найденных в песках пустыни, покрытые морщинами, иссушенные, словно из них выпили душу и жизнь. Они были слепы, пустые глазницы обожжены - и Уриэль не мог сказать, сделали это человеческие руки, или ужасные видения Хаоса.
Будучи космическим десантником, во время своей службы Императору, Уриэль не раз сталкивался с тем, что способно было повергнуть в неописуемый ужас: он видел древних, как сами звезды, богов, сражался лицом к лицу с самим Великим Пожирателем, побывал в обиталище демонов... но эти жалкие создания казались ему самыми ужасными существами в галактике из всех, которых ему когда-либо приходилось видеть.
Жуткие аколиты окружили их, создав охранительный круг - и затянули странное, едва слышное песнопение; их голоса напоминали треск помех на радиоволнах. Песнопение поднималось волной атональных звуков, без ритма и мотива - и Уриэль ощутил, что его органы чувств отключаются - так же, как во время его дороги в тюрьму с капюшоном на голове.
'Нуль-сервиторы создают барьер для любого психического вмешательства извне.' - объяснил Леодегарий. 'Вместе с линиями силы, которые начертаны на полу, они не позволят варповой порче покинуть этот круг, даже если я буду недостаточно решителен и не смогу обнаружить ее во время дознания.'
'Я понимаю, зачем нужны все эти предосторожности,' - произнес Уриэль. - 'но вновь говорю тебе: в них нет необходимости.'
'Замолчи.,' - приказал Леодегарий, шагнул вперед, заключая лицо Уриэля в свои ладони. - 'я начинаю испытание.'
Уриэль чувствовал, как холод от металлических перчаток охватывает его кожу, сводит мускулы, проникает до самых костей черепа. Холодные, ищущие пальцы открыли его разум, как шкатулку и сейчас копались внутри. Непроизвольно Уриэль начал сопротивляться, его воля противилась вторжению, пытаясь выстроить ментальный барьер. Он смотрел в льдисто-холодные синие глаза Леодегария - и мир сузился до этой леденящей синевы, которая светилась, словно заряжаясь энергией от потрескивающих линий власти на полу - линий, которые он не мог разорвать.
Уриэль чувствовал, как все его тело немеет, теряя чувствительность - разум Серого Рыцаря пробивался сквозь защиту, к его мыслям.
'Сопротивляешься?' - произнес Леодегарий, его воля неумолимо приближалась к цели, сламывая сопротивление Уриэля. - 'Значит, тебе все-таки есть что скрывать?'
Уриэль хотел ответить - но язык не повиновался ему. Он пытался убрать защиту и позволить допрашивающему проникнуть в свои мысли, но естественная реакция человеческого разума - защититься, затаить свои тайны, укрыть то, что происходит в нем - оказалась сильнее. Но даже сейчас, когда все его силы были направлены на сопротивление, он понял, что все усилия будут напрасны перед безжалостной силой воли Серого Рыцаря. И это понимание позволило открыться, наконец-то допустить другого в заветную крепость своего разума, в бдительно хранимое место, где нашли пристанище его сомнения, страхи, надежды и устремления.
Он открыл Леодегарию все, что делало его Уриэлем Вентрисом, позволил увидеть это, узнать и понять. Все его добродетели и пороки были выставлены для обозрения... и если бы Уриэль попытался что-то скрыть - он поплатился бы жизнью. Но странное дело - именно сейчас, когда последние преграды между ним и Леодегарием исчезли, он не испытывал никакого страха.
Он чувствовал поглощающее присутствие Серого Рыцаря внутри своего разума, духовная сущность воина слилась с Уриэлем, Леодегарий в одно мгновение узнал все, благодаря чему он стал воином Ультрамаринов. Все - от озаренных бледно-голубым светом пещер Калта, которые он помнил с самого раннего детства - до битвы с Лордом Бескожих - стали частью сознания Серого Рыцаря, и на какое-то мгновение Уриэлю показалось, что их души слились в одну.
Леодегарий узнал об Уриэле все - но и Уриэль узнал о Леодегарии многое... или, по крайней мере, то, что Серый Рыцарь счел нужным показать ему. Он видел десятилетия битв, годы учения и уединенных молитв, видел жизнь, полностью и без остатка отданную исполнению своего священного долга
Леодегарий был героем в полном, истинном значении этого слова; воином, для которого единственной наградой, славой и смыслом в сражении было - ощущать себя частью братства, единственной преграды, стоящей между жизнью человечества и его уничтожением. Уриэль видел бесчисленные и безвестные битвы, в которых на весах лежала судьба миров.
Он видел триумфы и поражения. Победы и самопожертвование, которого не могли представить себе простые смертные.
Но эти жертвы были необходимы для того, кто защищал Империум - и собственные победы Уриэля казались бледной тенью деяний, которые совершил этот великий герой.
На краткое мгновение их жизни переплелись, соединяясь воедино - и эта связь казалась настолько глубокой, что Уриэля охватила паника: он чувствовал, как его индивидуальность исчезает, поглощенная всеподчиняющим разумом Серого Рыцаря.
А потом все закончилось.
Словно меч, выдернутый из раны, сила Серого Рыцаря покинула разум Уриэля и он повис на цепях, удерживавших его. Он упал на колени, внезапно ощутив полное, безысходное одиночество - и эта пустота была невыносима, словно у него похитили часть его живой души.
Что могут значить два Ультрамарина по сравнению с тем, чему Леодегарий противостоял в своих многочисленных битвах? В великолепном гобелене, в котором сплетались нити судеб - судеб целых галактик - жизнь Уриэля не имела никакого значения, и он не проронил бы ни звука, если б Леодегарий решил оборвать ее прямо сейчас.
'Мир с тобой, Уриэль Вентрис,' - произнес Леодегарий. - 'Любой человек пребывает в унынии после того, как его разум соединяется с силой, превосходящей его. Тебе поможет твоя гордость, воин - скоро ты вспомнишь истинную цену себе.'
Уриэль, не отрываясь, глядел в лицо Леодегария - прекрасное, безупречно-правильное, величественное. Облик великого героя, защитника человечества навек запечатлелся в его мозгу, очерченный огненными линиями.
'Ты заглянул мне в душу' - каждое слово давалось Уриэлю с трудом. - 'Теперь ты знаешь, что порча не коснулась меня.'